Хризалида. Путь предвестника - Страница 3

— Но как я это сделаю?

— А это уже твои проблемы. Когда захочешь — найдешь решение. Запомни, в любой ситуации всегда есть решение и не одно. Даже в самой безвыходной. — Гальбоа был инженером электросети. Он всегда давал хорошие советы. Я никогда ему не скажу этого, но я тихо считаю его своим отцом. Именно таким, я представлял отца в своих мечтах. Мне не нужна мать, у меня уже есть семья, и я вижу свое будущее — здесь. Докеры стали тем, что я искал.

— …

— Никогда не сдавайся. Решение есть всегда.

Это был очередной диалог в нашей ежедневной работе. Гальбоа был специалистом по электрике систем связи и тем, кто настоял на том, чтобы я отработал понесенные убытки. Он был среднего телосложения, имел смуглую кожу и носил короткую черную бородку, рабочий костюм и куча инструментов делал его похожим на террориста из старых фильмов. Он тоже был из детдома и смог стать специалистом с третьим уровень гражданства. На три ступени выше моего шестого уровня.

Иногда, подростки пытались меня выследить, но я всегда знал, как от них избавится. Я никому не покажу путь сюда. Это мой дом.

Сын Гальбоа Финкс иногда приходил сюда посмотреть, как работает его отец. Мы быстро подружились. Он был старше меня на три года. Только с ним я был ребенком, только с ним я играл. Он изучал искусство безоружного боя, и мы только так с ним и играли, он показывал новые удары, я запоминал. Когда мы снова виделись, он снова показывал мне новые удары, и мы дрались в пол силы. Финкс же привил привычку, каждый день делать зарядку, постоянно увеличивая нагрузки. Для нас это было игра, для Гальбоа это была отрада для глаз. Я плохо переживаю эмоции, но прекрасно их понимаю у других людей. Гальбоа был счастлив в те моменты, когда видел, как мы игрались в доках. Финкс говорил, что я прекрасно учусь и что у меня получается почти идеально. Но он ничего не понимал.

Для него это была игра, для меня средством для выживания. Гальбоа наверняка все понимал, но ничего не говорил. Драться в детдоме приходится часто, используя показанные Финксом удары, постоянно повторяя их — у меня нет абсолютной памяти, нет талантов, нет инфосети. Разве что память очень хорошая.

Сегодня, был обычный рабочий день. Когда я пришел в доки, бригадир подошел и был хмур. Все рабочие были мрачны и прекратили говорить, как только я появился.

— Привет, Анжи. Слушай и запоминай, — он опустил глаза. — Гальбоа попал под пламя из дюзы плазменного движка. Сгорела правая рука, сильно обожгло правую часть тела. Он больше не будет тут работать. Сейчас тут инспекция ходит все смотрят и что-то ищут. Тебе тут лучше не появляться, хотя бы некоторое время.

Для меня мир рухнул.

Как бог, мог допустить, такую несправедливость. Все что, я хотел, все что имел, чего добился все ушло. Не став слушать, переоделся и полез обратно через вентиляционный тоннель. Слез не было…странно. Когда вылезал в нашем секторе, меня поймала местная СБ. Оказывается, они прокрутили все видеозаписи в камерах доков. Моментов доказывающих, что я работал с докерами, не было, а я молчал. Но факт проникновения в закрытый сектор, уже преступление. Когда следователь прекратил брызгать слюной и запугивать, я равнодушно посмотрел ему в глаза и ничего не ответил. Да, что мне до его угроз? Тут пришел куратор Ваалси. После короткого разговора со следователем, куратор обратился ко мне.

— Полгода без посещений города. Перемещаться только по территории детдома. Выйдешь дальше, лишим доступа в сеть до конца срока. — Куратор был сух и не обратил на моё равнодушие никакого внимания.

— …

— Вы довольны наказанием? — Вопрос куратора к следователю.

— Вполне. Будет уроком.

— Иди в детдом. — теперь обращение ко мне.

Придя в корпус, сразу лег в капсулу и уснул. Сон лучшее лекарство.

***

Элиза читала досье на Анжи. Оказывается, мальчик все время подвергался нападкам со стороны сверстников. Вообще не играл в игрушки и игнорировал внимание группы детей к игрушкам. Они, в большинстве своем не говорили с ним, только некоторые пытались с ним подружиться. На записях было видно, что в такие моменты Анжи говорит и говорит очень хорошо. Речь больше похожа на подростка лет двенадцати-четырнадцати, чем на ребенка пяти лет. Дети тянулись к нему, он не был лидером, но его хотелось слушать. О сложных вещах он говорил так, чтобы ребенок мог его понять, часто прибегал к примерам, в целом, вел себя не как ребенок. Записям было полтора года, по какой-то причине после смены группы он перестал говорить. Сегодня выяснилось, что он уже в течение года, ходил в сектор космопорта. Он как обычно ничего не сказал, а куратор не стал ничего спрашивать по этому поводу. Элиза посчитала, что надо углубиться в исследование собранного материала, чтобы понять причину его не разговорчивости. Только так можно выработать план для социальной адаптации мальчика в дальнейшем. На этой ноте, она отставила кружку с кофе и углубилась в материалы по делу.

***

Утро началось с небольшой драки, в том момент как Анжи вылез из кокона. Подбежавшая вчерашняя троица лупила что есть сил, пока не прозвучала сирена. Потом опять, разговор с куратором, теперь мне плюс два часа учебы, а им по четыре часа. Где справедливость, старик? Как только вышли и разошлись, услышал очередные угрозы и подарил очередную улыбку. Тело болело, и было очень обидно, за то, что проиграл.

Дело требовало ответных действий. Нашел неразлучную троицу, они делали обход блока. Целый час ходил за ними и смотрел, как они выбивают деньги. По пути подобрал небольшой полимерный камень в коридоре, где ведутся строительные работы. Дождавшись пока один отошел в туалет и пошел за ним